Тёмный ум, холодная мысль, мелкая цель. Оборотни нашего века.
У человека есть возможность целиком отдаться духовной жизни, приблизиться к божественному началу, к идеалу святого. Есть у него, наоборот, и возможность целиком отдаться своим инстинктам, своим чувственным желаньям и, направить все свои усилия на получение мгновенной радости. Один путь ведет к святому, к мученику духа к самоотречению во имя Бога. Другой путь ведет к развратнику, к мученику инстинктов, к самоотречению во имя тлена. Обыватель пытается жить между обоими путями, в умеренной середине. Он никогда не отречется от себя, не отдастся ни опьяненью, ни аскетизму, никогда не станет мучеником, никогда не согласится со своей гибелью, – напротив, его идеал – не самоотречение, а самосохранение, он не стремится ни к святости, ни к ее противоположности, безоговорочность, абсолютность ему нестерпимы, он хочет служить Богу, но хочет служить и опьяненью, он хочет быть добродетельным, но хочет и пожить на земле в свое удовольствие. Короче говоря, он пытается осесть посредине между крайностями, в умеренной и здоровой зоне, без яростных бурь и гроз, и это ему удается, хотя и ценой той полноты жизни и чувств, которую дает стремление к безоговорочности, абсолютности, крайности. Жить полной жизнью можно лишь ценой своего «я». А обыватель ничего не ставит выше своего «я» (очень, правда, недоразвитого). Ценой полноты, стало быть, он добивается сохранности и безопасности, получает вместо одержимости Богом спокойную совесть, вместо наслаждения – удовольствие, вместо свободы – удобство, вместо смертельного зноя – приятную температуру. Поэтому обыватель по сути своей – существо со слабым импульсом к жизни, трусливое, боящееся хоть сколько нибудь поступиться своим «я», легко управляемое. Потому то он и поставил на место власти – большинство, на место силы – закон, на место ответственности – процедуру голосования.
Лишь самые сильные вырываются в космос из атмосферы мещанской земли, а все другие сдаются или идут на компромиссы, презирают мещанство и все же принадлежат к нему, укрепляют и прославляют его, потому что в конечном счете вынуждены его утверждать, чтобы как-то жить.Трагизм этим бесчисленным людям не по плечу. Большая свобода.. Достигается ценой своего "я" - отречения от интересов, принципов и целей мещанства, а вследствие этому непонимания и одиночества. Те немногие, что вырываются, достигают абсолюта и достославно гибнут, они трагичны, число их мало. Те же другие... эти вечные горькие страдальцы, которым не дано необходимой для трагизма, для прорыва в звездный простор мощи, которые чувствуют себя призванными к абсолютному, а жить в абсолютном не могут... у них, если их дух закалился и стал гибок в страданьях, есть примирительный выход в юмор, воздушный мост, перекинутый через пропасть между идеалом и действительностью.. один только юмор совершает невозможное, охватывая и объединяя лучами своих призм все области человеческого естества... Чтобы достичь этого или наконец, может быть, отважиться все таки на прыжок в космос, следует однажды устроить очную ставку с самим собой, глубоко заглянуть в хаос собственной души и полностью осознать самого себя. Тогда сомнительное существование открется во всей своей неизменности, и впредь уже нельзя будет то и дело убегать из ада своих инстинктов к сентиментально философским утешениям, а от них снова в слепую и пьяную одурь своего волчьего естества. Все сущности должны будут познать друг друга без фальсифицирующих масок эмоций, вынуждены будут прямо посмотреть друг другу в глаза. Тут они либо взорвутся и навсегда разойдутся, либо у них появится юмор и они вступят в брак по расчету.
Лишь самые сильные вырываются в космос из атмосферы мещанской земли, а все другие сдаются или идут на компромиссы, презирают мещанство и все же принадлежат к нему, укрепляют и прославляют его, потому что в конечном счете вынуждены его утверждать, чтобы как-то жить.Трагизм этим бесчисленным людям не по плечу. Большая свобода.. Достигается ценой своего "я" - отречения от интересов, принципов и целей мещанства, а вследствие этому непонимания и одиночества. Те немногие, что вырываются, достигают абсолюта и достославно гибнут, они трагичны, число их мало. Те же другие... эти вечные горькие страдальцы, которым не дано необходимой для трагизма, для прорыва в звездный простор мощи, которые чувствуют себя призванными к абсолютному, а жить в абсолютном не могут... у них, если их дух закалился и стал гибок в страданьях, есть примирительный выход в юмор, воздушный мост, перекинутый через пропасть между идеалом и действительностью.. один только юмор совершает невозможное, охватывая и объединяя лучами своих призм все области человеческого естества... Чтобы достичь этого или наконец, может быть, отважиться все таки на прыжок в космос, следует однажды устроить очную ставку с самим собой, глубоко заглянуть в хаос собственной души и полностью осознать самого себя. Тогда сомнительное существование открется во всей своей неизменности, и впредь уже нельзя будет то и дело убегать из ада своих инстинктов к сентиментально философским утешениям, а от них снова в слепую и пьяную одурь своего волчьего естества. Все сущности должны будут познать друг друга без фальсифицирующих масок эмоций, вынуждены будут прямо посмотреть друг другу в глаза. Тут они либо взорвутся и навсегда разойдутся, либо у них появится юмор и они вступят в брак по расчету.
Степной волк
-
-
23.04.2006 в 05:53-
-
24.04.2006 в 18:21Гёссе вообще интересным человеком был. Степной волк.. наверное самое известное произведение. Его записки - тоже интересно.. интересные мысли. Хочу ещё у него кое-что почитать, Златоуста. Не читал?